Прошло немало лет с тех пор, как я писала свою диссертацию, связанную с австрийской литературой. Тогда мне пришлось очень много работать в Публичной библиотеке, листая старые книги и журналы. Период, который я исследовала, касался не только «моего» писателя Германа Броха, но и всего периода 20-40-х годов. Особенно интересными были 20-е годы с их поисками и метаниями после окончания первой мировой войны. В сознании жителей Западной Европы того времени наступила та точка отсчета, после которой все должно было начаться заново. По результатам войны распалась великая Дунайская империя — Австро-Венгрия, многие столетия объединявшая различные народы Европы. Ушли в прошлое Габсбурги, родились новые национальные государства. Сама же Австрия, лишившись своих польских, чешских, венгерских и т.д. земель, превратилась в маленькую страну с очень неопределенным будущим.
Именно в этот период многие австрийские писатели (да и немецкие тоже) стали задумываться о двух возможных путях дальнейшего развития Австрии и Европы в целом. По образцу России или Америки. Россия представлялась им страной невиданных преобразований, где воплощались в жизнь идеи Великой французской революции о свободе, равенстве и братстве. Там вершился величайший социальный эксперимент, способный положительным образом изменить судьбу человечества.
Америку же они воспринимали как символ технического прогресса, который сам собой, автоматически приведет человечество к благоденствию и всеобщему счастью.
Это были Стефан Цвейг, Йозеф Рот, Эгон Эрвин Киш, Бертольд Брехт и целый ряд других литераторов.
Образ России того периода не совпадает с тем, что происходит в России на самом деле, он в значительной степени идеализирован и определяется популярностью в это время в Австрии и Германии социалистических идей. Идеализация образа России накладывает отпечаток на описание реальных поездок в эту страну, заставляет писателей закрывать глаза на многие явления российской действительности, не укладывающиеся в заданный образ.
Правда, и путь Америки оказался не таким, каким он представлялся в 20-е годы. Уже тогда некоторые писатели начали критиковать отчетливо выраженный прагматизм и сухой, если не сказать, бездушный рационализм американизма. «Старой» Европе не нравилось и отсутствие сколько-нибудь значимых культурных традиций «молодой» Америки.
Что же приведет человечество ко всеобщему счастью? Может быть, мысль Канта о том, что человек должен быть для других людей целью, а не средством?
Загрузка ...
Привет! Комментарий получен.
Спасибо за комментарий