Эрих Кестнер был известен мне очень давно. Прежде всего, как детский писатель. Когда же я занялась литературой 20-х и 30-х годов 20-го века, то быстро поняла, что была знакома только с одной стороной его творчества.
Сначала я начала читать стихи Кестнера. Они меня удивили. В литературоведческих статьях, им посвященных, речь шла прежде всего о его политической позиции, о борьбе против фашизации Германии. Да, эти произведения у него есть, но есть и стихи, проникнутые таким лиризмом, скрытым за оболочкой обыденности, что, положив на музыку, их исполняют до сих пор, например, «Sachliche Romanze» (1928). Больше всего мне нравится перевод этого названия, как «Невыдуманный романс» (А. Равикович). Хотя слово «sachlich» у Кестнера тоже не является случайным. Деловитость, разумность, функциональность, выраженные в этом слове, являются своего рода лозунгами исторического периода между Первой и Второй мировыми войнами в Европе. Во второй половине 20-х годов в литературе даже появилось направление, названное «новой деловитостью», к которой, кстати, часто причисляют и Кестнера.
Эриха Кестнера невозможно оценить однозначным образом. С одной стороны — ирония, даже сарказм, когда он говорил о своих современниках, о событиях, происходящих в Германии, с другой стороны — потрясающая образность, когда он писал о любви, о природе. Достаточно вспомнить его весьма изящное, музыкально-эротическое стихотворение «Nachtgesang des Kammervirtuosen» (1927) (Есть удачный перевод Д. Тульчинского «Ночная песнь камерного виртуоза»), которое, будучи напечатанным вместе с иллюстрациями его друга — художника Э.Озера, вызвало скандал и увольнение Кестнера из газеты в Лейпциге. Нет худа без добра. Он перебрался в Берлин, где вскоре стал известным поэтом и писателем. А статьи в газету Лейпцига он продолжил писать, правда, теперь уже под псевдонимом.
В своих стихах он полемизирует с теми, кто пытался идеализировать человека, представить его «подобием Бога на земле». Первая мировая война не прошла даром, она оставила глубокий след в душах тех, кто через нее прошел. Пусть пацифист Леонгард Франк в своем экспрессионистском сборнике новелл, вышедшем в Швейцарии в 1917 году, утверждает, что человек добр («Der Mensch ist gut»). Послевоенное поколение, участвовавшее в войне и видевшее ее ужасы, в это не верит. В своем полемическом стихотворении «Der Mensch ist gut», названном так же, как сборник рассказов Франка, Кестнер рисует нам «доброго» т.е. хорошего человека, которому, чтобы чего-то добиться в этом мире, приходится быть злым. Потому что, по мнению Кестнера, в морали тоже действует закон тяжести, и плохой парень двигается наверх, а хороший падает все ниже. Переводить стихи — нелегкая задача, переводить стихи Кестнера вдвойне тяжелая из-за намеренной несочетаемости сочетаемого в них: элементов, образов, слов. Однако перевод этого стихотворения В. Марининым («Нет, человек хорош!), на мой взгляд, получился очень удачным.
А вот и стихотворение «Herbst auf der ganzen Linie», опубликованное мной до этого на сайте. Кажется, что осень в природе и в душе человека составляют некое единство, создавая бесконечный жизненный цикл рождения и смерти. Но это не так. Человек в своей ежедневной суете, в бесконечной погоне за хлебом насущным не ощущает даже тепла солнца, которое кажется ему только «видимостью», потому что у него бурчит от голода в животе. Голодный, одинокий, не ощущающей особого смысла в своей жизни, а потому ведомый человек, идущий вслед за другими и вместе с другими (Man führt uns hin. Wir laufen mit). Это стихотворение написано в 1931 году. Ощущение неостановимости приближающейся катастрофы еще отчетливее заметно в романе «Фабиан» Кестнера, опубликованном в том же году. Но об этом я еще напишу отдельно.
Загрузка ...
0 Комментариев