О фестивале «На родине А.П. Чехова» и о спектакле на Новослободской (Москва), или Чехов как классик
Вчерашнее открытие Чеховского фестиваля стало для меня прежде всего потрясающей встречей с театром, где есть место на галерке – здесь сидел Антоша Чехов, влюбленный в театр. Юный Чехов, у которого все еще было впереди. Его поиски, боли, признание и слава…Театр кажется небольшим, снаружи, и оказывается просторным и роскошным внутри, с ярусами и креслами, вишневого бархата. Напоминает венские, Theater in der Josefstadt, Raimund Theater…
И вспоминаешь последнюю поездку в Вену. И было это совсем недавно – перед пандемией, в 2018 году: встреча с Петером Хандке в тот момент, когда в Theater an der Wien ему вручали почетного «Нестроя» за вклад в искусство.
Зал одного из крупнейших театров в Вене, больше, чем наш, чеховский. Событие очень пышно обставлено. В партере и ложах – роскошно одетая публика, сплошь профессионалы театра – актеры, актрисы и др… Самое крупное событие года, где отмечали и награждали, как водится, лучших постановщиков, лучшие постановки, лучших артистов, лучший свет и т.д. В Австрии в качестве этой награды вручается статуэтка, изображающая самого известного и до сих пор всенародно любимого драматурга 19 века Иоганна Нестроя (Johannes Nepomuk Nestroy), острослова и знатока человеческих душ, такого австрийского Островского.
Лауреат Нобелевской премии П.Хандке
Итак, за «вклад в искусство» награждали признанного драматурга, лауреата Нобелевской премии. Эпизод чествования запечатлелся в моей памяти, но об этом как-нибудь в следующий раз… Он, Хандке, ворвавшийся в театр энное количество лет назад с пьесой «Оскорбление публики», в своем ответном благодарственном слове, в его финальной части, после обязательного и достойно проявленного политеса пожелал театру всего немецкоязычного пространства – а оно шире, чем собственно австрийское – или, скорее, себе, как зрителю, насколько я помню – за точный порядок перечисления не могу поручиться – чтобы на сцене НЕ БЫЛО:
ВИДЕО, РАЗБРЫЗГИВАЕМОЙ КРАСКИ, ЛЬЮЩЕЙСЯ ВОДЫ, ДУШЕРАЗДИРАЮЩИХ ВОПЛЕЙ, БЕГАЮЩИХ ПО СЦЕНЕ ГОЛЫШОМ АРТИСТОВ и т.д. – ряд перечислений был длинен (все это было ранее ярко представлено во фрагментах, транслируемых на экране, фрагментах спектаклей, номинантов и победителей – немая сцена).
А было: ТЕКСТ, ТЕКСТ, ТЕКСТ….
Вчера в постановке театра на Новослободской бессмертной «Чайки» не было: видео, разбрызгиваемой краски, льющейся воды, бегающих голышом….
В отношении ТЕКСТА и восторженного отзыва известного современного театрального критика про то, что в нем не было переставлено ни слова, хочется немного порассуждать.
В чем заключается наша работа над текстом? Наша практическая профессиональная работа, т.е. режиссера-постановщика и актеров. Она заключается в том, что режиссер и актеры не только вскрывают подтексты и выстраивают через текст отношения между героями, но и само действие. При этом со времен классического актерского русского театра, который мы успели застать, актеры прошлого, в т.ч. урожденные в Таганроге, как Великая ФГР, владели всеми инструментами выразительности, как то: пауза, мелодия, регистр, игра с темпом и амплитудой, наконец, тембральные краски и оттенки. И мне кажется, что авторы постановки сделали на это ставку. Завет Петера Хандке 2018 г. докатился до Москвы 2023 г. – веяния в воздухе? – то ли благодаря пандемии, то ли вопреки. При чем у каждого из актеров выстроена своя собственная партитура. Доктор Дорн в первом действии говорит только по слогам – метафора? – он бездушная машина, выработанная, еле идущая по своим рельсам? — к финалу спектакля начинает говорить по-человечески. Аркадина – дивной красоты актриса Настасья Кербенген – также пользуется приемом неестественной речи, плюс невыносимо вычурные движения ее изящных рук, что вместе оглупляет и делает образ Аркадиной ходульным, откровенно эгоистичным, мелочно бабским. Бедная Аркадина.Виртуозные голосовые модуляции демонстрирует исполнитель Петра Николаевича Сорина, ее брата, Андрей Финягин, на самом деле, конечно, молодой для старика, при этом передает превосходно стариковское, будь то движения рук, ног, или неожиданных мыслей. Совершенно мерзким становится с первой минуты своего появления учитель, благодаря нарочитой громкости, неестественно плачуще-агрессивному мелодическому построению убогих реплик. Мне бы, как интонологу, порадоваться…Порадоваться за то, как по нотам расписаны интонационные средства для всех и каждого – для Шамраева, Тригорина… Кстати, Тригорин. Скажем прямо. Гротеск. Почему бы и нет? Подходящее средство для «комедии». Конечно, может быть и так. Зачеркнем авторское, отчеховское в Тригорине, посмеемся над современными литераторами, литературщиной, ее немало и в нашей жизни…
Что есть в спектакле еще из арсенала сценических средств выразительности? Есть мастерски выстроенное сценическое движение и танцевально-пластические этюды, местами уместные. Всегда очень качественно исполненные. Будь то вообще очень убедительная Маша или весьма непростой Треплев. Куда же нынче без танцев и пластики – золотой стандарт требует. Есть богато выстроенный свет. Свет так хорошо выстроен, что о нем забываешь, он живет наиболее естественно. Есть музыка, тоже на месте, передает настроение. Вопрос наплывов, соединения планов, остается тем не менее нерешенным. Есть на потребу публике, приученной к современной эксцентрике, двусмысленно страстные поцелуи между матерью и сыном – вот вам! Эдипов комплекс. Правда, здесь что-то типа матери к сыну, в общем, изюм, который вываливается из пирога с капустой. Пирог ведь классический на вкус. Выдвигаемый на «Золотую маску». Ой. Стоп. Не трогай святое. Есть даже бумажки, которые сыплются сверху на… Излюбленный прием последних лет… Как же без этого.
Есть и то, что так давно обсуждают в немецкоязычном театральном пространстве те, кто любит театр, в нем вырос, привык ходить, ходил до недавних пор, даже изредка ходит. Я про квалифицированную публику – музыкантов, редакторов звукозаписывающих фирм, филологов и проч. интеллигенцию немецкоязычного ареала. Да, простите, я про немецкий театр – тот, что импортирован в Россию уже давно и прочно из стран, ведущих себя ныне недружественно – для сравнения.
Что так мучает людей, привыкших и без того думать, что раздражает их? Попробую перевести поточнее это понятие на русский язык – Vordergründigkeit – это когда все на переднем плане: вот Вам. Не поняли? Вот же оно. ТОСКА. ТОСКА о НЕСБЫТОЧНОМ. НЕРАЗДЕЛЕННОСТЬ в ЛЮБВИ. ЛОЖЬ. РАЗОЧАРОВАНИЕ. Как? Вы все еще не поняли? Нет, Вы кажется, еще не поняли. Не поняли, что мы лучше всех сдали нормы ГТО? Мы это можем. Мы можем и искусственно, и естественно. Вам ведь в конце концов становится жалко? Вы поняли, что юная наивная девушка превращается в Аркадину? Ну, видите! Вы не безнадежны.
Большое спасибо. Мы все поняли. Мы же не первый раз смотрим эту пьесу. Мы ее тоже знаем практически наизусть. Мы понимаем, так тоже можно.
Антоша Чехов смотрит сегодня в своем театре на свой давнишний провал, как триумф, понимает, что эксперимент состоялся. Только пьеса живет теперь помимо его воли, сама. Т.е. по воле тех, кто собрал ее на сцене. Из его слов. То, что мучило его, двигало им, волновало его – это все останется в его тексте. Он классик. Ничего не поделаешь. С его текстом можно делать все. Он стал классиком. Какой успех. Как это грустно. Верно, Антон Павлович. Те, кто стремятся, кого не понимают, не слышат сегодня, их потом разложат по винтикам, соберут заново, по золотому стандарту, чтобы конструкция шла вперед…
А зритель? А что зритель. Ему можно – какое счастье, что он есть – ему можно сказать, что такое хорошо… Какое счастье, что есть еще зритель, которому можно вообще что-то сказать. Ведь человек – это существо, которое не слушает. Правда, кое-что человек слушает охотно. «Очень охотно люди слушают обещания, лесть, признания и комплименты. Когда речь заходит о лести, советую делать это грубее в три раза, чем это вообще возможно». Но это написал уже другой классик и по другому поводу.
А благодарная публика – в этом я убедилась за эти пару дней пребывания в Таганроге, наблюдая за его жителями – театр здесь любят! – сердечность и преданность своей работе людей, которые служат в театре им. А.П. Чехова – это та атмосфера фестиваля, которая создает почву для развития нашего непростого театрального дела, это возможность роста.
Таганрог, 12 сентября 2023 г.
Анна Атарщикова
Загрузка ...
0 Комментариев