Когда я училась на филфаке в Ленинградском государственном университете, я не задумывалась над тем, что Германия воевала против Советского Союза, не только используя всю промышленную мощь завоеванных ею стран Европы, но и имея союзников. В нашем сознании тогда существовало представление о том, что все страны, как тогда говорилось, социалистического лагеря — это наши друзья. Им противостояли западные, капиталистические страны, поэтому на них следовало смотреть с некоторым недоверием.
Первая жертва гитлеровской агрессии
А как обстояло дело, например, с Австрией? Она была страной капиталистической, но мы знали, что она считалась первой жертвой гитлеровской агрессии. К тому же объявила о своем вечном нейтралитете. Пока я не занялась всерьез австрийской литературой, я воспринимала эту страну именно прежде всего как жертву агрессии. Лишь переводя роман «Фарфоровое лето» (Sommer wie Porzellan) Элизабет Хауэр, где в одной из сюжетных линий очень наглядно показывалось нарастающее влияние нацизма на Австрию еще до аншлюса, до ее присоединения к Германии, я поняла, что история не знает деления только на черное и белое. В этом укрепило меня и чтение других произведений австрийских авторов и судьбы многих писателей, вынужденных отправиться в изгнание. В частности, судьба Стефана Цвейга, вынужденного покинуть свою Родину и покончившего вместе с женой жизнь самоубийством в далекой Бразилии. Конечно, значительную роль здесь играла болезнь любимой женщины, но не в меньшей степени Цвейга угнетало и представление о гибели Европы под нацистским сапогом, о катастрофе, которая представлялась ему неизбежной. Он отчетливо выразил это в своем предсмертном письме.
Программа пребывания учителей в Австрии
Моя третья поездка в Австрию по обмену учителей и вовсе разуверила меня в том, что речь шла только о «жертве агрессии». Тематика, которую нам предлагали во время обучения, включала множество мероприятий, посвященных периоду, когда Австрия была частью нацистской Германии. Мне кажется, что эта тематика была вызвана не только тем, что мы находились в составе многонациональной группы и кто-то из представителей других стран мог не знать о нацизме то, что было знакомо нам с детства. Возможно, восприятие истории молодыми австрийцами, по крайней мере, частью из них, сходилось с восприятием немцев. Они чувствовали свою вину за то, что совершали предшествующие поколения и под этим углом рассматривали историю и разрабатывали программу нашего пребывания в Австрии.
Уже в Линце, первом городе, где мы находились довольно долго, нам рассказали о планах Гитлера на его малую родину. Выяснилось, что он свозил сюда ценности, награбленные в разных странах Европы с намерением создать здесь огромный музей. В документальном фильме, который нам показали, был показан и проект моста Нибелунгов, грандиозного, но крайне безвкусного сооружения, который строился тоже по желанию Гитлера.
Еще один документальный фильм был посвящен судьбе культурных ценностей (картин, скульптур, предметов прикладного искусства), отнятых после аншлюса у жителей Австрии еврейской национальности и перешедших в частные руки. После войны они в основном не вернулись к владельцам или их наследникам, а оказались в государственных музеях. В фильме приводились конкретные примеры, а после показа мы имели возможность пообщаться с его автором.
Концентрационный лагерь Маутхаузен
Были мы и в бывшем концентрационном лагере Маутхаузен. Об этом лагере я знала давно, уже в детстве читала про генерала Дмитрия Карбышева и его смерть. Во время первой моей поездки в Австрию побывала там вместе с туристами, которых сопровождала. Конечно, лагерь этот ужасает. Интересно, что сегодня среди экскурсоводов этого музея имеется, как нам объяснили, много молодых людей, даже подростков, считающих работу здесь своим долгом. Лагерь строили немцы, пригнавшие сюда заключенных из Дахау. Это был центральный концентрационный лагерь, у которого на территории Австрии имелось 49!!! филиалов. Могли ли жители Австрии не знать о существовании этих лагерей? Это, конечно, риторический вопрос.
«Могила последнего еврея»
В особый ужас меня привело мероприятие под названием «Посещение могилы последнего еврея». Предварительно нам объяснили, что евреи, изгнанные из Австрии в эпоху национал-социализма и их родственники, не говоря уже о родственниках людей, погибших в концлагерях, отказались возвращаться в эту страну, бывшую им когда-то родной. Вроде бы в Линц приехал только один и после того, как он умер, его похоронили, как «последнего еврея» этого города. Нас повели на то самое еврейское кладбище, о котором шла речь. Честно говоря, ситуация была не из приятных. У меня нет еврейских корней, но я очень хорошо представляла себе, что должны чувствовать при этом люди этой национальности. Особенно тягостно было видеть большой замок на воротах кладбища. Можете ли Вы представить себе в России кладбище, войти на которое можно только, имея особый ключ? Это не было похоже на заботу о памятном месте, скорее уже на страх перед осквернением могил. И от этого было очень пакостно на душе.
Беседа со «свидетелями времени»
А потом, по-моему, уже в Вене нам провели беседу с так называемыми «свидетелями времени» (Zeitzeugen). На нее пришли двое пожилых людей — мужчина и женщина. Воспоминания женщины сводились к тому, что они, в отличие от американцев очень боялись русских, а позже, когда в Вене ввели оккупационные зоны, в американской зоне солдаты иногда давали детям шоколад. Мужчина был несколько постарше и вспоминал, что все мальчики-подростки отправлялись в отряды гитлерюгенда для защиты Вены. Ну и конечно про добрых американцев, которых в отличие от русских, они не боялись, он не забывал.
Чтобы было понятно, о чем собственно речь. Вену бомбили американцы, пока русские не намекнули, что этого делать не стоит. Главный город Австрии штурмом брала Советская армия. При этом она стремилась максимально сократить разрушения знаменитых венских зданий. Разделение же на оккупационные зоны Австрии и, отдельно, Вены было принято на Потсдамской конференции, после чего в столицу вошли кроме советских американские, французские и английские войска.
Я понимаю, что маленькой девочке мог запасть в память шоколад. Но неужели даже элементарной благодарности к тем, кто погибал, освобождая город, у них не было? Прошло минут сорок с начала их рассказа, и мое терпение наконец лопнуло. Я попросила слова, встала и сказала: «Мне кажется, что мой отец, сражавшейся за Вену, делал это напрасно. Кажется, я сказала, что мы из Ленинграда, где знают, что такое война и голод. А может, только подумала? В любом случае, беседа со «свидетелями времени» резко заглохла и мы пошли гулять по городу. Женщина была с нами, а представитель гитлерюгенда куда-то исчез. Руководительница нашей группы, которая была видимо также и преподавательницей, составлявшей программу, подошла ко мне и извинилась. Я не сожалею, о том, что тогда сказала.
Не жалею я и о том, что прочитала книгу Кристины Нёстлингер «Лети, майский жук!» Эта книга дополнила мое представление о постепенном преодолении страха и вражды между австрийцами и представителями советских войск, о зарождении между ними дружбы.
Загрузка ...
0 Комментариев