После того, как я прочитала статьи Раисы Курбангалеевой об обучении и о книгах, я решила продолжить эту тему, тему образования и самообразования.
Как я стала филологом-германистом и учителем немецкого языка
Поступив на вечернее отделение филологического факультета ЛГУ, я не задумывалась о будущей профессии. Я хотела учиться, мне очень нравилось учиться. К тому же я закончила немецкую школу, поэтому поступление на филфак было вполне логичным выбором. Правда, к этому выбору я пришла не сразу. Сначала я пыталась поступить на отделение математической лингвистики при филологическом факультете ЛГУ, но не набрала проходной балл. Год я работала секретарем-машинисткой, училась на подготовительных курсах, занималась с репетитором математикой и набрала только полупроходной балл. Образовалось два кандидата на одно место и выбор пал на молодого человека. Мужчины в математике всегда котировались выше. Мне же предложили без дальнейших экзаменов перевести документы на вечернее отделение филфака, где я продолжила то, что начала в школе, стала изучать дальше немецкий язык. Конечно, не только немецкий, но и множество других дисциплин. Только в конце обучения, когда я прочла в своем дипломе: «филолог-германист, учитель немецкого языка» и поняла последствия того выбора, который сделала.
Наши университетские преподаватели
Учиться было интересно. В отличие от школы здесь кроме практических занятий языком по разным аспектам (грамматике, аналитическому чтению, разговору) было много лекций. Больше всего мне нравились лекции по литературе. Например, по античной литературе. Лекции были изумительные. Наша уже очень пожилая, если не сказать, дряхлая преподавательница, поднимаясь за кафедру лекционного зала начинала говорить и мы совершенно забывали о ее возрасте и немощи (по-моему, ее даже сопровождали в зал и помогали одолеть несколько ступеней, ведущих к кафедре). Она буквально преображалась, говоря о Гомере, Овидии, Еврипиде или Эсхиле. Она могла бы часами цитировать их наизусть.
Вообще, преподаватели у нас были прекрасные. Одних мы любили больше, других меньше, кое-кого даже побаивались, зная об их строгости, но практически все вызывали наше уважение за свои знания и их желание передать эти знания нам.
Статья о преобладании кнута над пряником
Недавно я прочла в Интернете статью-жалобу студентки, доучившейся до пятого курса и считающую, что сегодняшние преподаватели в вузах унижают и обижают студентов, предпочитая «прянику» «кнут». Студентка даже уверяет, что по отношению к ним используется шоковая терапия. Унижение заключается, по ее мнению, в том, что молодым людям словесно и с помощью мимики т.е. вербальным и невербальным образом дают понять, что они чего-то не знают. Приводятся даже способы и оттенки унижения, которым подвергают бедных студентов, включая презрение по поводу отсутствия у тех «универсальных» знаний. В общем, студентка делает вывод о том, что студентов сегодня мотивируют методом шоковой терапии.
Инфантилизм и желание свести счеты?
Может быть потому, что мы были вечерниками, днем работали, а вечером учились, мы рано повзрослели и не находили ничего унизительного в том, чтобы выяснить, что ты чего-то не знаешь. Нам об этом говорили многократно и мы просто делали выводы, искали, смотрели, читали, чтобы восполнить наши пробелы в знаниях. У нас были строгие учителя, возможно, даже более строгие, чем сегодня, но инфантильность нам не была свойственна. Это своего рода задержка в развитии, характерная не только для этой студентки, которая пытается, оперируя модным понятием «шоковая терапия», банально свести счеты с кем-то из своих преподавателей. Подтверждением этого моего вывода является один из комментариев к ее статье, где намекается, как мне кажется, на конфликтную ситуацию, явившуюся первопричиной этого опуса.
Особенности «немецкой» школы
Мне представляется, что в какой-то степени это издержки нашего школьного образования, а также семейного воспитания. Сейчас вы скажете, что я пытаюсь поучать, исходя из своего жизненного опыта, а реальность уже давно изменилась. Да, это правда. И все же. Мне трудно судить о том, что изменилось в школах, насколько снизился уровень общей подготовки абитуриентов, поступающих в вузы, хотя об этом тоже постоянно пишут. Нас и в школе учили на совесть. Я, например, училась в первой в Ленинграде школе с преподаванием ряда предметов на немецком языке, которую часто называли просто «немецкой». В школе существовало как бы два потока, занимавшихся по разным программам, обычной и специализированной. Наихудшим наказанием был перевод из немецкого класса в русский. Один из моих одноклассников через много лет рассказывал о том, как он боялся, что из-за того, что ему поначалу трудно давался немецкий язык, его могут перевести в «русский» класс. Но речь так же, как в университете, не шла об унижении, о презрительном отношении учителей, о каких-то намеренных придирках для демонстрации силы и власти.
Школа тогда и сейчас
Да, случаи унижения были, но они были связаны в основном с внешним видом, с запретом начесов у девочек, которые были тогда в моде, и длинных волос у мальчиков. Нас ругали, если мы плохо учились, вызывали родителей и беседовали с ними, проводили с нами дополнительные занятия, если это было нужно. Мы все ходили в одинаковых школьных формах и это нас ничуть не смущало. Нас не интересовало, у кого из наших родителей больше денег и у кого круче машина. Учителя и тогда были разные, добрые и не очень, готовые всегда помочь и равнодушные, лишь формально выполнявшие свои обязанности. У кого-то из нас долго потом сохранялась обида на причиненную в детстве несправедливость. Но зато мы много времени проводили вместе, придумывая добрые дела, вроде показа театральных представлений ученикам младших классов, ходили всем классом в походы, на экскурсии, в театр и в кино. У нас были не всегда простые отношения с одноклассницами и одноклассниками. Но никому не приходило в голову третировать, гнобить кого-то из сверстников, чтобы утвердить свое лидерство.
Тут можно было бы вспомнить и о проблеме поколения «NEET», но это другая история и с ней нужно разбираться в отдельной статье.
Загрузка ...
0 Комментариев