Читая эссе Германа Броха «Гофмансталь и его время» или книгу Стефана Цвейга «Мир вчерашнего дня», я отчетливо понимаю, что есть целые эпохи, длящиеся десятилетиями и вдруг так внезапно обрывающиеся, что кажется: неужели это было только вчера, не может быть…
Перестройка как точка невозврата
Такой «уходящей натурой» является и советская эпоха, в сущности довольно разнородная, состоящая из непохожих друг на друга отрезков времени, но по прошествии десятилетий кажущаяся уже достаточно целостной, однородной.
А главное — невозвратной. Это тоже мир вчерашнего дня.
Для Броха, Цвейга и других австрийцев, их современников поворотным моментом стала первая мировая война и последовавший за ней распад Австро-Венгерской империи. Для нас, тех, кто жил в Советском Союзе, этим Рубиконом, этой точкой невозврата стала перестройка и распад нашей страны.
Я — филолог и поэтому всегда стараюсь найти следы тектонических сдвигов в обществе в нашем языке. А язык в свою очередь показывает, какие подвижки произошли в нашем сознании.
Эпоха уходит вместе со своим языком
Вот, например, лексика Брежневского «периода застоя», того прекрасного периода нашей истории, когда слово «стабильность» было чем-то само собой разумеющимся, когда мы дома, на кухне, рассказывали друг другу анекдоты про «дорогого Леонида Ильича», слушали «Голос Америки» и скучали от того, что ничего сверхординарного не происходит. Перемен, мы ждали перемен. При этом нам казалось, что перемены — это обязательно что-то радостное, позитивное. Мы даже не подозревали насколько удручающими, ужасными могут быть такие перемены.
Моя ученица изучает немецкий язык по советскому учебнику. Это хороший учебник. В нем масса упражнений и достаточно простое, наглядное объяснение грамматики. Вот только там много таких понятий, которые моей юной обучаемой абсолютно неизвестны. Например, колхоз, делегация, ГДР, комсомольское собрание и т.д. и т.п. Почему я выбрала этот учебник? Потому что другие, в частности, немецкие учебники такого знания грамматики не дают. Мы используем для развития лексического запаса и немецкие, австрийские, швейцарские каналы в Интернете, там с сегодняшней лексикой все в порядке.
И все же грустно, что сегодняшние дети не знают многих понятий вчерашнего дня. Видимо, прозу и поэзию советского времени им придется читать с соответствующими длинными разъяснениями, комментариями, как сегодня читают Пушкина или Грибоедова. «Порвалась дней связующая нить», — как сказал когда-то Гамлет.
Непереводимые понятия, которые нужно переводить
Я много лет работала переводчиком, причем наиболее интенсивно именно начиная с периода перестройки. Это было время, когда на нас посыпалось огромное количество новых понятий, для которых в нашем родном русском не имелось адекватных аналогов, а если таковые и наличествовали, то их нужно было долго искать. Времени на поиски, как правило, не хватало. Сначала это были понятия общественно-политические (инаугурация, федерализм, мэр, сменившийся в Петербурге губернатором, демократизация, спикер, рейтинг). Потом пришел черед экономики и финансов, которые посыпались как из рога изобилия (бизнес, менеджер, офшор,ваучер, дефолт, рейдеры, корпорация, фирма). Чуть позже дело дошло и до производственной тематики. Работая на многих предприятиях города, где шли переговоры о закупке оборудования или его монтаж, я усвоила огромное количество технической лексики. Речь часто шла о новых технологиях и понятиях, связанных в том числе с компьютерной техникой. Или, например, о логистике. Помню, как нервничал переводчик, который не понимал, что значит это слово.
Что мы потеряли и что обрели
На внедрение новых понятий выделялись немалые деньги Европейским Союзом, который присылал сюда экспертов, консультантов, оплачивал проведение конференций и обучающих мероприятий разного вида и уровня.
Сразу скажу, у всякого явления существуют две стороны: нас просвещали, нам объясняли, нас учили. В этом не было ничего плохого. Ведь мы сами решили, что капитализм подходит нам больше, чем социализм, сами хотели создать рыночную экономику. А что получилось, то получилось. Период первоначального накопления капитала и т.н. «дикого» капитализма закончился резким расслоением общества и плоды этого мы пожинаем до сих пор. А еще совершенно незаметно место моральных принципов заняли исключительно материальные стимулы. Это — оборотная сторона медали, которую мы заметили далеко не сразу.
Почему все забывают о переводчиках?
Во время своей работы переводчиком я часто сталкивалась с «модными» словами и словосочетаниями, которые в определенный период становились востребованными, а потом напрочь забывались (что-то вроде эшелонов власти или страны-изгоя), или таких, которые оставались жить в языке на продолжительное время, например, слово бизнес. Кстати, слово «бизнесмен» сегодня в целом сменилось на «предпринимателя», а «бизнес» сохранился. «Шопы», бытовавшие в языке в начале перестройки, исчезли, а «шоппинг» существует и поныне. Кроме огромного количества заимствований, появились и кальки — словосочетания, дословно переводящие термины, например, немецкого языка: Rahmenbedingungen — рамочные условия и т.д.
Сегодня существует большое количество работ, посвященных процессам изменения русского языка в эпоху перестройки и постперестроечный период, от скромных студенческих курсовых до докторских диссертаций. Однако еще никто не оценил по-настоящему труд переводчиков, которые осваивая новые для них понятия, облекали их в слова, чтобы донести до слушателей и читателей. Они делали это в условиях, когда еще не существовало такой обширной сети Интернета, как сегодня, когда электронные словари только начинали зарождаться, не говоря уже о машинном переводе.
